К безделью приучившись в школе,
Он заниматься не желал,
Во время лекции на воле
По коридорам он гулял
С лицом задумчивым и нежным,
Когда ж прогульщиками мятежным
Пришла тяжелая пора
И строгие выговора
Посыпались, дурного слова
Не молвив, он на задний ряд,
Придя, садился, и подряд
Читал Бальзака и Чернова,
Спинозу, Уткина, Мюссэ-
Ему любезны были все.
Неглинкин
был в глазах доцентов
Неглупый малый, но ленив;
Терпел профессоров; студентов
(в них нрав беспечный оценив)
Считал он верными друзьями
И часто-часто вечерами
В пивной за кружкою сидел
И пиво пил, и раков ел.
(Не избегая наслаждений,
Там часто сиживал и я,
Да слабо пиво для меня…)
Но в чем он истинный был гений,
К чему стремился вновь и вновь,
Была, друзья мои,
любовь.
Одетый, как московский dandy
(Иль современнее – пижон),
Он шел поить дешевым бренди
И старых дев, наивных жен.
Любил в фривольном разговоре
С лукавством тайным в томном взоре,
Удачный улучив момент,
Сказать двузначный комплимент.
Никто не мог, как он, умело
с ученым видом знатока
Болтать о том, о сем, пока
В огромном парке не темнело…
Однако,
долго мы болтали.
Куранты бьют девятый раз.
Пока мы вам тут рисовали
Портрет героя без прикрас,
Трамвай по Моховой тащился,
Евгений в нетерпенье злился
И подтолкнуть желал бы он
Ползущий медленно вагон…
Но вот он, дом голубоватый,
Евгений на часы глядит,
И вдруг – прыжок, и вдруг – летит,
Летит Шершевского гранатой.
Открыл Неглинкин кабинет,
Увидел старенький портрет.
Портрет был длинный и кривой,
Он дал Неглинкину ногой,
Потом увидел старика
И потрепал его слегка
За все проказы и прогулы,
Что совершал герой наш хмурый.
«Оставь надежду, всяк сюда
входящий»
Звонит
звонок. Толпой нестройной
Студенты медленно бредут
К дверям. Прогульщик беспокойный,
Презрев учебы славный труд,
Всех встречных на пути толкая,
Бежит, как серна молодая,
По длинной лестнице в буфет,
Желая свой запутать след.
Так вор, в боязни жесткой таски,
Вскрыв чемодан, скорей идет
На площадь, где шумит народ,
И там гуляет без опаски.
Усвоив мудрый сей принцип,
Прогульщик ловкий не погиб…